Клятва Гиппократа и почему в конституции есть право на бесплатную медицину и нет права на бесплатный

«Две древнейшие профессии» или «Почему нет права на бесплатный секс в Конституции Украины?».

Как известно, журналистику называют «второй древнейшей профессией», намекая на ее продажность. Ведь первой древнейшей профессией считается проституция. Однако, посещение древнегреческого города Эфеса позволяет развенчать миф о журналистике, как второй древнейшей профессии: на фото вы видите обелиск с эмблемой Асклепиона (врачебного кабинета) на главной улице древнего Эфеса. Эта медицинская эмблема — чаша с обвившей ее змеей до сих пор остается символом медицины.

На втором фото: указатель и реклама на противоположной стороне улицы.  Эта дорога ведет не в храм, а в бордель.

Таким образом, в действительствами, двумя первыми древнейшими профессиями были медицина и проституция.

Я не буду разводить дискуссии, обеспечено ли право на бесплатную медицину в Конституции Украины. Но, с точки зрения исторической политкорректности и пропорциональной справедливости, позволю себе задать вопрос нашим законодателям: «Если существует право на бесплатное медицинское обслуживание, то почему избиратели лишены права на бесплатное сексуальное обслуживание?».Возможно, ответ кроется в так называемой клятве Гиппократа?

Официальная версия «Врачебной заповеди», приписываемой Гиппократу, так называемая «Клятва Гиппократа»:

Клянусь Аполлоном-врачом, Асклепием, Гигиеей и Панакеей и всеми богами и богинями, беря их в свидетели, исполнять честно, соответственно моим силам и моему разумению, следующую присягу и письменное обязательство: считать научившего меня врачебному искусству наравне с моими родителями, делиться с ним своими достатками и в случае надобности помогать ему в его нуждах; его потомство считать своими братьями, и это искусство, если они захотят его изучать, преподавать им безвозмездно и без всякого договора; наставления, устные уроки и всё остальное в учении сообщать своим сыновьям, сыновьям своего учителя и ученикам, связанным обязательством и клятвой по закону медицинскому, но никому другому.

Я направляю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости. Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла; точно так же я не вручу никакой женщине абортивного пессария. Чисто и непорочно буду я проводить свою жизнь и свое искусство. Я ни в коем случае не буду делать сечения у страдающих каменной болезнью, предоставив это людям, занимающимся этим делом. В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, будучи далёк от всякого намеренного, неправедного и пагубного, особенно от любовных дел с женщинами и мужчинами, свободными и рабами.

Что бы при лечении — а также и без лечения — я ни увидел или ни услышал касательно жизни людской из того, что не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной. Мне, нерушимо выполняющему клятву, да будет дано счастье в жизни и в искусстве и слава у всех людей на вечные времена, преступающему же и дающему ложную клятву да будет обратное этому.

Весь остальной текст в этом разделе взят из книги профессора, хирурга О.Е.Боброва:

Что было исключено из ранее существовавших редакций «Клятвы Гиппократа». Вот выдер­жка из «Врачебной заповеди», прилизанной и опубликованной в 1848 году в Женеве: «Моя первейшая задача — восстановить и сохранить здоровье моих пациентов». Од­нако в первоначальной версии «Клятвы», вероятно, действительно базировавшейся на мировоззрении Гиппократа, содержит­ся следующее продолжение этой фразы, по неясной причине опущенной женевскими издателями: «…однако не всех, но лишь способных заплатить за свое выздоровле­ние…»

Более того, в практике самого Гиппок­рата были по крайней мере два случая, ког­да он нарушил «свою» клятву. В 380 году до н.э. некий Акрахерсит начал лечиться у него от отравления пищевым ядом. Оказав больному неотложную помощь, доктор пер­вым делом поинтересовался у родственни­ков Акрахерсита, способны ли они запла­тить за выздоровление больного. Услышав отрицательный ответ, он предложил «дать бедолаге яда, чтобы тот долго не мучался», на что родственники и согласились. Что не­доделал пищевой яд, то завершил яд Гип­пократа (а как насчет «не навреди» и не­участия в эвтаназии?).

За два года до своей смерти Гиппократ взялся лечить некоего Цезаря Светонского, страдавшего от повышенного давления. Когда оказалось, что Цезарь не в состоя­нии заплатить за весь курс лечения трава­ми, Гиппократ передал его на руки род­ственников, не только не излечив, но и со­общив им неверный диагноз, дескать боль­ной просто страдает мигренью, ничего страшного. Введенные в заведомое заблуж­дение родственники не посчитали нужным обратиться к другому врачу, и вскоре 54-летний воин скончался во время очеред­ного криза.

Во-вторых, Гиппократ терпеть не мог конкуренции, считал, что чем меньше бу­дет врачей, тем круче будут заработки. Вот вам доказательство: «…наставления, устные уроки и все остальное в учении сооб­щать своим сыновьям, сыновьям своего учителя и ученикам, связанным обязатель­ством и клятвой по закону медицинскому, но никому другому». Не правда ли, очень человеколюбиво?

Ну и, наконец, последнее. В некоторых старинных версиях «Клятвы Гиппократа» упоминается, что врач должен бесплатно помогать коллегам и их семьям и обязан НЕ ОКАЗЫВАТЬ помощь бедным людям — дабы все не потянулись к бесплатной ме­дицине и не сломали врачебный бизнес.

Почему же так стоек миф о клятве Гип­пократа?

Образ «врача-бессребреника» чрезвы­чайно выгодная пропагандистская находка. Таким образом в сознание социума настойчиво закладывалась и закладывается мысль, что врач обязан быть нищим. Сегодня полное отсутствие медицинского права подменено кустарно сработанными «морально- этическими» принципами, амо­ральными и безнравственными по отноше­нию к врачу. В итоге за «нехватку пряни­ков» сегодня вновь ответственными назна­чены «насквозь коррумпированные» работ­ники медицины.

Общество сегодня начисто забыло и ни­как не желает вспомнить, что труд врача чего-то стоит, что реализация деклариро­ванного в Конституции права граждан на охрану здоровья должно основываться не только на профессиональных обязанностях, но и на объективных возможностях врачей его обеспечивать. Общество не желает по­нимать, что врачи также являются гражда­нами общества, которые должны обладать своими обоснованными и защищенными законом правами. И в первую очередь пра­вом удовлетворения результатами своего труда своих материальных и духовных потребностей.

Собственностью и достоянием врача яв­ляются его знания, профессиональные на­выки и способность к труду. Поэтому долг врача оказать помощь в свою очередь пред­полагает обязанность общества в соответ­ствии с так им любимым принципом справедливости достойно вознаградить его за проделанную работу. Если врачу за его вы­сококвалифицированный труд не платят зарплату вообще или платят нищенскую зарплату, которая ниже вознаграждения уборщицы в офисе сомнительной фирмы, то это является разновидностью социаль­ной несправедливости.

Популистское требо­вание бесплатного здравоохранения, столь популярное и среди политиков, и среди на­селения, привело фактически к «медразверстке» — насильственному отчуждению за бесценок, а нередко и задаром (когда зар­плата вовсе не выплачивается) того, что со­ставляет собственность медицинских ра­ботников: их труда, квалификации, знаний и талантов. Это форма вопиюще несправед­ливого общественного насилия над меди­ками.

В этом обществе нет места тем, кто ра­ботает честно, в том числе и врачу. «Тру­дом праведным не наживешь палат камен­ных». Но врач живет здесь же, в этом же обществе. Он его часть. Он отчетливо со­знает, что беспросветность его существо­вания делает бессмысленным соблюдение норм поведения, установленных для него современным обществом. Эти нормы ни­чего, кроме беспросветной нищеты, для врача не гарантируют.

Д-р Г. Бобров (2006) приводит потря­сающий по своему цинизму пример. В га­зете «Факты» опубликована фотография, на которой запечатлен момент вручения фут­болисту автомобиля стоимостью в 70 тыс. у.е. А теперь представьте на месте футболиста хирурга. Хотя бы того же уникального фа­натика хирургии сердца д-ра Б.М. Тодурова, о котором та же газета «Факты» сооб­щала, как он героически оперировал на от­крытом сердце при свете фонарика, когда из-за разгильдяйства энергетиков столич­ный НИИ хирургии оказался обесточен­ным. Такое представить невозможно!!! Хирургу автомобиль не подарят. Ему за­платят зарплату — гривен 80-90 за четы­рехчасовую операцию, а потом напишут жалобу, что шов кривым получился… И журналисты будут кричать: «Ату его!!!» И что-то еще о клятве Гиппократа.

И тогда врач задумывается: «А собствен­но, почему проститутка может назвать свою цену, безголосая, но смазливая певич­ка за кривляние под «фанеру» может зало­мить многотысячный гонорар, таксист не повезет бесплатно, чиновник без «уваже­ния» не выдаст справку, гаишник за спаси­бо не пожелает счастливой дороги, адво­кат не приступит к ведению дела, офици­ант без чаевых не обслужит, парикмахер не подстрижет, депутат не проголосует, а он — врач, спасающий их жизни», — по прихоти этого же общества лишен права назвать цену своей работы?». Тут же вспоминают­ся бессмертные слова первого наркома здравоохранения Н. Семашко: «Хорошего врача народ прокормит, а плохие нам не нужны». Значит, знал нарком цену хороше­му врачу? Да и источник «прокорма» чет­ко определил — народ.

Так что пора забывать мифы о клятве Гиппократа.